— В резолюции недавней конференции «Гражданской платформы» говорится, что высказывания и действия Андрея Макаревича наносят «имиджевый и репутационный ущерб» партии и «значительно снижают ее электоральный потенциал». Какие именно?

— Чтобы не вводить в искушение членов партии, я воздержусь от ответа. Но члены партии считают, что новые песни Макаревича (имеется в виду песня «Моя страна сошла с ума» — прим. «Медузы»), его поездка на Украину (Макаревич в августе 2014-го выступил в Славянске, который уже покинули войска ДНР) и хождение на «Марши мира» не соответствуют той позиции, которую занимает партия.

— Это какая именно позиция?

— Правая, право-либеральная позиция. Как правые мы не можем призывать к революции или анархии. Для нашего избирателя, а именно предпринимателей, — это опасные вещи, которые лишают их возможности зарабатывать. Это ведь к ним придут бизнес отнимать, и они видят сейчас, что на Украине закрываются фабрики и заводы.

— Макаревич же никогда к революции не призывал. Оправданно ли партии самой инициировать такой резонансный скандал?

— Делал или не делал, но избиратели думают, что делал, и сейчас он явно электорально мешает избираться людям в регионах. В Брянске народ нашим агитаторам говорил, что не собирается голосовать за нашу партию, так как в нее входит Макаревич. В Крыму мы не выставляли кандидатов, потому что там сжигали его диски.

— Говорят, что партию может покинуть и ее основатель Михаил Прохоров. Такие потери идут на пользу партии?

— Любое медийное лицо, уходящее из партии — кроме разве что Макаревича — это значительный ущерб для партии. «Гражданская платформа» ассоциируется с Прохоровым, медийно они сопоставимы. Я даже думаю, что Прохоров более интересен избирателю.

— Думаете, он действительно может уйти?

— Ситуация реально напряглась. В региональные отделения, например, приходят предложения от [Михаила] Ходорковского. В Калининграде нас пытаются втянуть в идею проведения референдума по отделению области от России. [Депутат Калининградской областной думы, член «Гражданской платформы» Соломон] Гинзбург даже проект закона опубликовал (имеется в виду закон об особом статусе региона — прим. «Медузы») на сайте партии. С такими историями у партии нет шансов на выборах. Но главное, что наши избиратели и партия определились по Крыму и вообще по внешнеполитическому курсу России.

— Сам Прохоров-то написал, что ваше участие в марше «Антимайдана» не соответствует идеологии партии.

— Но какой идеологии? Мы изначально создавались как антиреволюционная партия, как конструктивная сила, как альтернатива, а не оппозиция.

— Да, но Прохоров-то вряд ли за революцию выступает.

— Поэтому я и не понимаю, какую идеологию он имел в виду.

— Мне кажется, речь идет о либеральной идеологии, которая не предполагает участия в подобных акциях. Вы же видели, какая там публика.

— Когда пришли, то сами удивились, как мы в это все попали. Но это можно понять, когда ты уже пришел туда. Мы шли поддержать антиреволюционные выступления, против втягивания в Майдан. Пришли и увидели, что кто-то рядом несет [оскорбительный] плакат, но не бросаться же на них с кулаками?

Сейчас еще не выработан язык [для объяснения происходящего]. Все понимают, что нам не нужно то, что произошло на Украине, хотя «Майдан» — это площадь, она не отражает сути произошедшего — восстания, революции. Пока нет специального языка, приходится использовать слово «антимайдан», а многим событиям дается ответ действием, а обсуждать не получается. Либо идешь и поддерживаешь, либо не идешь, и становишься как бы предателем.

Вот [бывший лидер «Гражданской платформы», сестра Михаила Прохорова] Ирина Дмитриевна [Прохорова] и Макаревич ходят на «Марши мира». Но какой же это «Марш мира», если он заканчивается лозунгами «Долой Путина»?

— Но ведь Майдан произошел на Украине, у Путина рейтинг 80%. Есть ли смысл тревожиться?

— А у Каддафи сколько было? Или у Хусейна? Слава богу, кстати, что в арабских странах и на Украине все уже произошло, и наш народ понял, что нам такого точно не надо. Мы чувствуем тревогу из-за сложной экономической ситуации. Антикризисный план правительства только стабилизирует ее, но это не план развития. Деньги не пошли ни в импортзамещение, ни в промышленность.

— Вы сказали, что не знали, что и кто именно будет на «Антимайдане». Но в СМИ же были, например, заявления Хирурга про страх смерти для оппозиции.

— Мы все слышали, но мы шли выразить свою позицию. То, что рядом понесут плакаты с Макаревичем и будут говорить, что он предатель Крыма, мы не могли знать.

Но мы не оправдываемся и готовы нести за выход на «Антимайдан» ответственность. С этими людьми мы можем солидаризироваться по вопросу революции, но так нам, конечно, не по пути ни с националистами, ни с Хирургом — или Терапевтом (смеется).

— Если Макаревич бьет по электоральному потенциалу партии, а вы участвуете в «Антимайдане», то получается, что вы решили бороться в патриотической нише?

— Нет, мы просто пытаемся всем показать, что «либерал» не означает «предатель родины». Мы показываем, что хотим жить в этой стране и развивать ее. Мы не хотим вставать на патриотическую платформу, не хотим говорить про социальные гарантии, какие-то подачки от государства. Мы не про распределение бюджета, а про то, как развивать экономику в стране.

— Не уверен, что избиратели Прохорова в 2012 году поддерживают внешнеполитический курс Путина. Те же представители «болотного движения»…

— В «болотном движении» после начала событиий на Украине стало гораздо меньше людей. Одно дело выступать за прозрачные выборы, а другое дело — за смену власти. За Прохорова же голосовали, во-первых, как за новое лицо, а во-вторых, он собрал протестные голоса.

Нам нужен другой электорат. На протесте мы вряд ли что-то соберем, да и протестного электората примерно 5%. Они активные, но в регионах и этого нет. Если ставить, как делаем мы, задачу вернуть правых в парламент, то надо быть реалистами. Нельзя пройти в парламент будучи против власти. Нельзя.

— В прошлом году ни один кандидат от «Гражданской платформы» не прошел в Мосгордуму.

— Они все шли [как оппозиционеры]. Их результат подтверждает мои слова: не на том электоральном поле они работали. А в Мурманске наши кандидаты прошли, в Якутии много набрали голосов…

— Чем же вы будете отличаться от «Единой России»? Они тоже за Путина, и у них тоже либеральная экономическая программа.

— Нет, «Единая Россия» — это партия олигархов, она защищает интересы только крупных монополий и крупных корпораций. И она делает все, чтобы не пустить средний и малый бизнес хоть куда-то, и дальше ситуация будет только ухудшаться.

— Как-то странно, что вы против олигархов, за малый и средний бизнес, а во главе партии у вас олигарх.

— Это действительно странно. Михаилу Дмитриевичу придется определяться, потому что следующий после определения отношения к внешней политике шаг — это размежевание с либералами старой волны, с Кудриным, Набиуллиной, Силуановым, Чубайсом, прежде всего. С теми, кто построил ту модель экономики, в которой мы сейчас живем — чтобы не нести за нее ответственность.

— Прохоров, получается, вам мешает?

— Я про это и говорю! Эту дискуссию внутри партии мы получим следующей. Будет ли готов Михаил Дмитриевич выступить против тех, с кем он из одной песочницы?

— Если он был не в курсе, что вы идете на «Антимайдан», то, значит, он особенно за делами партии не следит.

— В последнее время — да, он отошел. Он, в основном, сейчас занят экономической программой. Его вообще больше волнует не то, что с партией происходит, а то, что — со страной. Но диалог с ним у меня есть.

— Вы лично думаете, что ему лучше уйти?

— Если он так решит, то я его удерживать не буду. Не хочу, чтобы выглядело, как будто я его выпихиваю. Я добиваюсь прохождения в Госдуму, но то, как я это делаю, входит в противоречие с целями Прохорова. Он, видимо, хотел по-другому это делать.

— Член Федерального политкомитета партии Анна Терешкова назвала происходящее в партии «рейдерским захватом». Вспоминается история с «Правым делом», когда партию у Прохорова фактически «отжал» политтехнолог. Вы себя [Андреем] Богдановым не считаете?

— (Смеется.) Точно нет, и в любой момент готов сдать ключи от партии, если члены партии так решат. Раньше мне говорили, что я сижу в Госдуме, потому что скрываюсь от закона (Шайхутдинов два срока был депутатом Госдумы, в это время его подозревали в том, что он умышленно обнакротил Главное агентство воздушных сообщений гражданской авиации — прим. «Медузы»). Теперь говорят, что я в партию пришел, чтобы деньги здесь зарабатывать, но я ни копейки не получал. Я хочу провести партию в Госдуму. Сейчас вся Дума левая, а так можно хоть какой-то голос правого реформаторства внести.

— А когда вы были два срока депутатом от ЛДПР, у вас другие взгляды были?

— Нет, взгляды мои всегда были такие же право-либеральные, и описаны во всех моих книгах (Шайхутдинов опубликовал четыре книги, в том числе «Охоту на власть» и «Неопартизм» — прим. «Медузы»). С Жириновским я разошелся по одной простой причине — в его партии невозможно кем-то стать. Там есть Владимир Вольфович, а все остальные приходят и уходят.

— Раньше вы говорили, что мандат депутата купили…

— Я? Денег я не платил, но я шел по разнарядке, так как Жириновскому сказали, что надо меня взять, раз я решил ряд вопросов по «оранжевой революции» (Шайхутдинов ездил на Майдан в 2004 году как представитель Госдумы — прим. «Медузы»).

— Вы много лет назад писали, что Путину надо уйти после второго срока и «совершить политическую смерть». Изменили свое мнение?

— Кстати, а Богданов, интересно, хоть одну статью написал? (смеется) По поводу Путина я так считал, да. Но он же меня не послушался тогда (опять смеется), а сейчас другая ситуация. Он кардинально поменял всю конструкцию, и мы вернулись к конституционной монархии. Есть царь, а у него есть Дума, которая единогласно голосует. Если бы у Николая II был вместо Думы «бешеный принтер», то было бы здорово, и он, наверное, не допустил бы революции.

— Но оппонировать вы ему при этом не хотите?

— Любой дискурс против политической системы сейчас будет воспринят так, что мы играем на руку тем, кто борется [с Россией]. Получилась такая странная ситуация в стране, что можно это обсудить на экспертном уровне, но не партийном.

Есть один ход — наделить партии реальным властным ресурсом. Мы в свое время [Владиславу] Суркову предлагали, чтобы партии были представлены своими министрами, чтобы правительство несло политическую ответственность.

— Но Путину не нужен сильный премьер.

— Стране нужен! Путина на все не хватает, каким бы он гениальным не был. А чтобы правительство начало работать, оно должно начать нести ответственность. У нас не справился — сиди, пожалуйста, дальше. Они расслабились, и отсюда ошибки с курсом. Когда у вас есть точное понимание, что возможности рынка зарабатывать сверхприбыль ограничены, а рубль сильно переоценен в связи с ценой на нефть, то нельзя взять и отпустить его в свободное плавание.

— Почему вы тогда не призываете к отставке правительства, как КПРФ?

— Нужно поменять экономический блок. Не справляются они. Плана развития у них нет, а антикризисный план заключается в том, чтобы удержать нынешнее положение дел путем займа у будущего. А что будет через год? Санкции, наложенные на нас, нужно использовать. Можно, конечно, покупать в Азии то, что в Европе покупали раньше, но это не то, что нам нужно. Сама ситуация подсказывает, что экономический суверенитет нужен, чтобы иметь политический суверенитет.

— Если 15 лет ничего не менялось, то с какой стати все поменяется теперь? Почему не сделать логичный вывод, что нужно менять Путина?

— Если призывать к отставке Путина, то мы уж точно не придем в парламент и уподобимся анархистам. Нужно найти ход, который позволял бы и партию сохранить, и развивать ситуацию. Я ответственный за людей в регионах и не могу говорить такое, потому что их подведу. Завтра их пересажают, и что?